С самого начала в моей жизни было два любимых цвета – голубой и розовый. 
Хотя скорее все-таки больше голубой.

И самым лучшим было голубое платье цвета летнего неба, которое по нищему советскому детству 
было настоящим подарком крестной для маленькой Золушки.

Доброй волшебницей, и феей по совместительству, была моя любимая бабушка, которая творила 
шерстяные шедевры, используя заклинания из польских журналов по вязанию. В заклинаниях 
присутствовало много странных звукосочетаний типа «брж» и «пшп», а вязала она как бог. И 
сотворила мне однажды небесно-голубое платье с юбкой солнце-клеш в качестве подарка на день 
рождения. Ну, вы знаете такие юбки, которые, если сильно покружиться, превращаются в солнышко, 
и оно кружится-кружится-кружится… Других юбок я не признавала, ну разве что кринолин.

Все бы хорошо, вот только хуевая из меня Золушка.

Что сделала любимая внучка, получив такой замечательный подарок? Покрасовалась перед родс-
твенниками, покружилась всласть, повертелась перед зеркалом, а потом, когда гости завели 
скучные застольные разговоры о политике и ценах на сыр, Нюшка-свинюшка ничтоже сумняшеся 
залезла под стол и просидела там весь вечер, не поддаваясь на уговоры и вытирая новеньким 
нарядом всякую пыль и грязь.

С тех пор никакой больше выдающейся одежки мне решено было не дарить, потому что свинья 
неблагодарная.

-----------------------------------

Когда я повзрослела и выросла из розово-голубых очков беззаботного детства, главное место 
в моем сердце и гардеробе занял черный цвет. Всерьез и надолго.

Во-первых, он отражал мой внутренний мир и путь восприятия. Песня “Paint it black” написана 
Джаггером про меня. Особенно про ту меня, лет в 15-16 - в пору осознания, как устроен мир.

Во-вторых, черный казался мне благородным, сдержанным, глубоким, несущим значительный, но 
неявный подтекст, который напоминал о смерти и в то же время был символом огромной внутренней 
силы.

Я и посейчас вижу в черном цвете больше, чем во всех остальных вместе взятых. Может быть, 
для меня это еще и зло, направленное в первую очередь само на себя. И самоотречение, как 
черные одеяния монахинь - добровольный отказ от радостей жизни во имя высоких духовных 
целей.

Печаль и тоска, смерть за левым плечом - иногда заглядывающая тебе в глаза, иногда протяги-
вающая руку к лицу… Танец на лезвии ножа, на краю гибели, неизбежность трагедии, невыносимая 
предопределенность, предчувствие конца всего, что ценно, важно и любимо, всего, что дает тебе 
счастье, а завтра исчезнет как дым. Осознанная чернота, беспросветность, жизнь в темноте… и 
все-таки, и несмотря, и вопреки – сила. Превосходящая, непримиримая, понимающая все до конца 
и тем не менее способная выжить без надежды, без веры и без любви.

Черный цвет – это еще и цвет-одиночество. Которое сопровождает меня всю жизнь. С которым мы 
давно уже на ты и без церемоний.

--------------------------

А потом пришло время, и к черному добавился красный. Это произошло задолго до того, как я 
попала в танго, где красный и черный неразлучны, как день и ночь.

Наверное, я всегда была очень страстным человеком. Эта страсть не находила выхода, она металась 
и страдала, потому что казалась неуместной в окружающей жизни. Я не давала ей воли, я боялась 
ее проявлять – не столько из страха показаться смешной и нелепой, сколько из страха, что однажды 
выпустив зверя из клетки, я с ним больше не справлюсь, и он натворит бед. Так оно и вышло, как 
показала жизнь. Страстные люди кончают плохо и рано, хорошо живут те, кто спокоен, как йог. «Жизнь 
идет, йог спокоен, а жизнь идет….» Остается только завидовать.

Она, страсть, появилась рано, слишком рано, а потом копилась и копилась внутри, выплескиваясь 
иногда в несколько странных формах и вывертах. Самой безобидным вариантом как раз и оказалась 
любовь к сочетанию «красное-черное».
Один из самых любимых нарядов до сих пор - черные в обтяжку брюки, черная рубашка, черное стильное 
полупальто типа длинного пиджака и длиннющий алый шарф, который все время напоминает мне струю 
крови.

Уж и не знаю, идет ли мне такой стиль, но если бы финансы позволяли, одевалась бы только так, 
пусть даже танго больше нет в моей жизни.

Или вся моя жизнь нынче - танго со смертью? :)

----------------------------
P.S. Кстати, вспомнив про Джаггера с его хитом, не могу не упомянуть еще одну, очень мне запавшую 
с того смутного времени:
“This is the end, beautiful friend, the end…”